Не знаю, чего хотелось Тохе, когда он уговорил меня в сумерках пойти на детскую площадку, когда там почти никого нет.
потому что почти - это именно почти. Там был обдолбанный юноша, очень богатый папа и сын очень богатого папы, мальчик лет пяти с небольшой задержкой психического развития.
Обдолбанный юноша то с неописуемой амплитудой раскачивался на качелях, то катал по площадке тележку из супермаркета, которую он, видимо, сам туда и притащил. Ушел он, по крайней мере, с ней.
Богатый папа существовал как-то виртуально, может, он призрак, не знаю, но, когда мальчик с зпр спрашивал папу, ему отвечал голос из кустов. Папу не видел никто, голос слышали все.
Мальчик был вполне реальным и местами даже милым, если б не постоянно приоткрытый рот и ужасающая дикция.
Удивительно, что Антон, любящий побыковать с ровесниками, очень аккуратно вел себя с мальчиком - авторитетно, но нестрого, как дипломированный психолог.
Картину дополняла я, усевшаяся на самую освещенную скамейку с шитьем для кукол.